Пони, белочки и мишки

В Москве ливень. За полчаса до начала марша в Новопушкинском сквере уже полно людей: из-под зонтов торчат плюшевые игрушки, которые стали символом этого протеста. Синие зайцы, коричневые белки, белые нерпята, зеленые крокодилы и розовые пони мокнут вместе со своими хозяйками, пришедшими поддержать фигурантов дела «Нового величия». 18-летняя Анна Павликова, 19-летняя Мария Дубовик и еще 8 человек обвиняются в создании экстремистской организации по статье 282.1. Девушки сидят в СИЗО уже полгода, Павликова (в изоляторе ей исполнилось 18 лет) начала терять слух, у нее усугубилась сердечная недостаточность и начались другие проблемы со здоровьем, у Дубовик обнаружили опухоль.

Идея организовать «Марш Матерей» появилась у литературного критика Анны Наринской после того, как суд 9 августа в очередной раз продлили арест Павликовой до 13 сентября. Наринская предложила подругам собраться на марш, они сразу согласились, и уже 12 августа на странице в фейсбуке организаторов стало восемь — сама Наринская, телеведущие Татьяна Лазарева и Татьяна Малкина, издатель Варвара Горностаева, актриса Яна Троянова, журналистки Ольга Гринкруг, Анна Качуровская и Мария Шубина.

— Что говорить о судьях? Мы видим, что это как на подбор жестокие люди. Мы видим это в деле Серебренникова, видим, что Малобродского довели до полусмерти, и что сейчас происходит с этими несчастными девочками.

Очень удобно сказать: у нас такая система, в которой люди разлагаются, становятся доносчиками, это все атмосфера ненависти.

Гораздо труднее сказать, что есть конкретные виноватые люди, — объясняет свою позицию Анна Наринская.

В день марша к Наринской и Трояновой пришла полиция. Сотрудники принесли предостережение из прокуратуры, в котором и.о прокурора ЦАО Москвы предупреждала, что за несанкционированную акцию организаторам грозит административная и уголовная ответственность «в случае нарушения требований действующего законодательства». Адвокат Дубовик Максим Пашков, несколько журналистов и обычные пользователи Фейсбука отговаривали людей идти на акцию, пугая задержаниями. На самом деле полиции почти не было: несколько сотрудников только регулировали движение на переходах.

На марш Качуровская и Наринская пришли в футболках с My Little Pony — персонажем мультика, игрушкой, которую Аня Павликова хотела взять с собой в СИЗО. Наринской в последние два дня сыпались обвинения в том, что такая акция — не протест вовсе: мол, если собрался протестовать, протестуй по-взрослому, а не с плюшевым мишкой в руках (мишек, кстати, принесли больше всего).

— Я не понимаю, почему люди требуют чего-то более радикального. Получила очень много такого фидбека в фейсбуке в последние дни, и я поражаюсь, что он в основном исходит от людей бездейственных. Я признаю свою слабость.

Наверное, если бы я выражала все, что чувствую, давно бы здесь жгла гору покрышек, но я же этого не делаю, — говорит Наринская.

За несколько часов до акции адвокат Дубовик Максим Пашков сообщил, что ведущий дело следователь ходатайствовал о том, чтобы девушкам изменили меру пресечения и отправили под домашний арест. Слушания состоятся 16 августа в 16.00.

— Мы здесь выступаем не как активистки, журналистки, кураторы, а как мамы, — объясняет Анна Качуровская название акции. — Мы всегда верим во что-то хорошее: в идеале, чтобы это дело вообще прекратилось, но доверия к этим людям нет.

Грянул гром. Толпа двинулась в сторону Тверского бульвара.

— Я 6 мая не боялась, в 91 и 93 не боялась, а этих что ли бояться буду? Загнали — дальше некуда, скоро внуков начнут сажать, — возмущается Тереза, женщина лет шестидесяти, которая пришла с плюшевой обезьянкой на маленькой перекладине.

— Когда трогают детей, какая мать может устоять?

Татьяна Лазарева идет тут же — вокруг нее и большой игрушечной обезьяны плотное кольцо журналистов. Один из мужчин с вызывом спрашивает:

— А как вы относитесь к разливанию бензина по бутылкам? Это ведь тоже опасно! Давайте акцию протеста устроим.

— Друзья, поздравляю, у нас первый провокатор! — улыбаясь, отвечает на камеры телеведущая.

Несмотря на название, на марше не меньше половины всех собравшихся — мужчины. Евгений предлагает свой зонт и представляется: я — мать. У него двое дочерей, игрушку младшей — уже потрепанного полосатого шмеля — он взял сегодня с собой.

Кто-то поднял высоко над зонтами большого картонного единорога с надписью «Freedom» и начал скандировать: «Свободу! Свободу!»

— Тихо, не подставляйтесь! — сразу шикнули из толпы.

Тверской бульвар весь в глубоких лужах. Женщины за это негромко ругают Собянина. Дождь идет все сильнее, и люди без зонтов ищут, с кем бы пойти рядом. Участники фестиваля исторических реконструкций «Времена и эпохи», который проходит тут же на бульваре, прячутся по своим стилизованным палаткам. Дымятся костры. Женщины в длинных платьях и чепчиках и мужчины в форме солдат времен Наполеоновских войн смотрят в смартфоны, рядом в загоне стоят двое пегих жеребцов.

Дело «Нового величия» началось с того, что молодые люди обсуждали в телеграм-чате политику. Потом к ним присоединился взрослый мужчина, который предложил создать организацию и написать устав. Он также арендовал помещения для их встреч. Позже выяснилось, что он и еще двое были внедренными сотрудниками спецслужб, которые сдали молодых людей в тот момент, когда сообщество уже решили распустить.

Написанный при участии секретного свидетеля Руслана Д. устав следствие называет доказательством экстремистских намерений обвиняемых.

Валера, студент и активист движения «Весна», пришел на марш с куклой, похожей на старика Хоттабыча. Он говорит, что боится за своих младших братьев.

— Мне не хочется, чтобы они становились ресурсом для получения очередной звездочки товарища майора.

— У нас люди, которые совершают убийства, часто получают столько же, сколько другие — за репост. Это позор! — поддерживает товарища Артем.

— Что-то подобное можно устроить и с нашим движением, потому что мы тоже переписываемся о политике. Экстремизм — очень широкое понятие, что оно в себя включает? Всякий абсурд. Поэтому я здесь, — объясняет Валера.

Ирине Юрьевне на вид лет 60, подмышкой она несет серую белочку. Ее почти не видно под большим зонтом, который ветер то и дело сдувает набок.

— Возникает такое чувство бессилия, которое не знаешь, как переломить, поэтому идешь сюда, где твои единомышленники. Ну какой вред от этих девочек? То, что людей так часто начали привлекать к уголовной ответственности за репосты, говорит о том, что расплодилось много силовых структур, которые не знают, чем себя занять. Страшно за внуков. Они только кончили школу, 18 лет, они не понимают, почему было можно, а стало вдруг нельзя. Мнение свое выражать нельзя, какого-то чиновника покритиковал — уже все, экстремист, — горячится Ирина Юрьевна.

Толпа приближается к зданию Верховного суда. Кроме плюшевых животных на акции есть и живые: Владимир с женой взяли с собой собаку. Окружающие радуются и подходят погладить.

— Животные везде сеют позитив, не то что эти звери, которые нами правят, — говорит Владимир. Маленькую Габи, которая смотрит «Дождь» и слушает «Эхо», хозяева взяли с собой, потому что если их задержат, она бы осталась дома голодной.

Люди распределились вокруг двух входов в суд. Из ниоткуда появившийся ОМОН регулирует движение. Анна Наринская просит ничего не кричать. Она кладет игрушку у дверей суда и уходит.

Из акул, змей, мишек, собачек и лошадок быстро образуется горка.

«Свободу Анне Павликовой!», «Отменить 282!», — складывая руки рупором, кричат мокрые люди.

«Отойдите на тротуар. Мероприятие окончено», — кричит в мегафон мокрый полицейский.

— Девушка, посмотрите. — Женщина дает мне бумажку с распечатанным текстом. — Я не партия, я никто, я москвичка на пенсии. Надо не за пенсионную реформу выходить — надо за них выходить!